Перейдем теперь от теории к практике репрессив¬ной психиатрии, к ее бесчеловечному осуществлению.

Как жертвы, так и беспристрастные наблюдатели из-за рубежа сходятся в том, что в качестве главных орга¬низаторов психотеррора следует назвать все тех же Морозова и Лунца.

Но к этим именам следует приба¬вить еще одно, зловещее третье имя, которое как бы венчало пирамиду.

Это был главный, увенчанный все¬возможными лаврами советский психиатр и в то же время лицо, пользовавшееся полным доверием КГБ, академик Андрей Васильевич Снежневский.

Он являл¬ся научным руководителем и главным врачом Всесо¬юзного научно-исследовательского института судеб¬ной психиатрии им.

В.П.Сербского (институт был на¬зван именем одного из основоположников судебной психиатрии в России и известен в кругу диссидентов под условным зашифрованным наименованием «Серпы»).

был удостоен звания дей¬ствительного члена Академии медицинских наук СССР. в честь 70-летия ему было присвоено звание героя социалистического труда, а в 1976 г. Какие звания и награды получил этот академик-преступник по линии спецслужб, советская справочная литерату¬ра не разглашала.

Известно, однако, что именно ака¬демик Снежневский был изобретателем диагноза «вя¬лотекущая шизофрения», который позволял властям объявлять больным любого человека, если это было им выгодно, и упрятать его за решетку «психушки».

Именно Снежневский был главным «авторитетом», выступавшим с голословным отрицанием тех «разобла¬чений» психотеррора в СССР, которые появлялись на Западе (64, с.

Психиатрические репрессии осуществлялись на основе пяти статей Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. (статьи 58-62) и аналогичных статей уголовных кодек¬сов других республик.

Они предусматривали принуди¬тельное заключение и столь же принудительное лече¬ние душевнобольных, которые «вследствие их умствен¬ного состояния и характера общественно опасных де¬яний, совершенных ими, представляют особую опас¬ность для общества».

Эти люди должны были «содер¬жаться под усиленным наблюдением», для чего созда¬вались специальные психиатрические тюрьмы-боль¬ницы.

Любопытно обратить внимание на логически со¬вершенно излишнюю, но с точки зрения спецслужб вполне понятную тавтологию в названных статьях — «общественно опасные деяния», представляющие «особую опасность для общества». С помощью этого повторения весьма вразумительно подчеркивался со¬циальный, политический характер карательной пси¬хиатрии.

В словаре репрессивных органов, наряду с поняти¬ем «психиатрическая больница общего типа», появи¬лись новые термины — «психиатрическая больница специального типа» и «спецобъект», под которыми по¬нимали именно психотюрьмы.

В общении диссиден¬тов их называли «психушками» или «дурдомами». Начало применения репрессивной психиатрии от¬носится еще к последним годам сталинской власти, но широко она стала внедряться в практику карательных органов с 1960-х годов, особенно тогда, когда каратель¬ные службы возглавил Ю.В. Андропов, достойный пре¬емник Ежова и Берия (64, с.19). Сохранилась докладная записка Андропова в По¬литбюро ЦК КПСС, датированная 1967 годом. Под¬писанная также генеральным прокурором СССР Руденко и министром внутренних дел Щелоковым, эта записка буквально потрясла воображение властных старцев размахом дерзких общественно опасных про¬явлений, совершенных, разумеется, психически больными людьми. Вельможные чиновники делали вывод в своем до¬кладе, что психиатрических больниц в стране катаст¬рофически не хватает.

Ставился вопрос об открытии дополнительно как минимум пяти психиатрических больниц «специального назначения».

Эта просьба была удовлетворена в полном объеме (64, с.19 - 20). Заботливое внимание партийных вождей к психи¬ческому здоровью любимого народа не ослабевало.

В 1978 году Политбюро поручило комиссии во главе с главой правительства А.Н.

Косыгиным изучить психи¬ческое состояние населения страны. Вывод был неуте¬шительным: за последние годы, констатировала комис¬сия, число психических больных увеличилось; пред¬ложено было построить вдобавок к существовавшим 80 новых обычных и 8 специальных психбольниц. К концу 70-х годов в СССР было уже около сотни психотюрем, причем число их постоянно возрастало. Имея в виду темп развития, можно полагать, что ко времени краха коммунистической системы количест¬во тюрем - «больниц» достигло 150. В некоторых слу¬чаях это были отдельные, специальные заведения.

Но, как правило, в обычной тюрьме создавался «психокор¬пус» или «психоотделение».